А потом я вышла замуж и родила ребёнка. Беременность протекала тяжело, потому что какое-то время я боялась врачей, бегала от них. Это, конечно, не прибавляло мне здоровья. Но всё удалось. У меня появилась дочь Оля. После этого я пришла в ум, начала предохраняться спиралью. Спираль не сработала, я забеременела. Мы с мужем жили со свекровью. Она сказала: «Ой, нет, ребят, я этого не выдержу». Пришлось снова делать аборт. Я сильно расстроилась.

Когда мне было 35, всё сложилось — и работа, и жили мы отдельно. Пора заводить второго ребёнка. И вот я забеременела. Но сразу было понятно, что что-то не так. Я думала, что это случилось неудачно
на фоне приёма лекарств от давления. Там есть противопоказания, возможно какое-то влияние на плод. Я пошла к врачу, объяснила ситуацию, она сказала: «Да нет, это страшилки, скорее всего». Тогда я не могла встать на учёт, мы собирались семьёй в Крым. Меня это тревожило. Врач ответила: «Нормально, ну, берегите себя, берегите».
И мы поехали в Крым. Там начались кровотечения. Я испугалась. Срок был четыре месяца, довольно большой. С пяти месяцев уже выхаживают детей. Я держалась и наблюдала. Я даже не знала, кого ношу.

Мы вернулись в Томск. Я пошла в душ, открылось сильное кровотечение, я подумала: «Всё». Мы вызвали скорую, она увезла меня. Врачи смотрят и говорят: «Так, а в смысле? Всё в порядке. Плод живой». Я говорю: «Как живой? Как такое вообще может быть?». Меня направили на УЗИ, я шла туда с чувством, что происходит чудо. На УЗИ посмотрели: «Знаете, судя по всему у вас предлежание плаценты».
То есть она очень низко находилась, буквально на выходе из матки. Наверное, край и задел. А с плодом — всё нормально. Меня оставили на сохранение. Делали капельницы. Сказали, что лежать буду долго. Близкие ноутбук принесли, чтобы я работала. Мне понизили тонус матки. Всё, вроде бы, получалось.

Но одним утром я проснулась от ощущения, что между ног что-то есть.
Я подскочила, а у меня выпала пуповина. Я пошла к врачам, они говорят: «Ну, всё, будем вызывать искусственные роды». Вкололи лекарства. Вызывали схватки. Я промучилась. Пошла в туалет. Там плод вышел, я орала как ненормальная на всю больницу. Меня подхватили девчонки, они слышали всё. Потащили в родзал. Сделали чистку. Это была девочка. Не удержались мы с ней.

После этого мне сказали, что в Томске есть всего два знающих гинеколога. Одной из них была Ирина Дмитриевна Евтушенко.
Из больницы я вышла с ощущением крупнейшей потери, своей несостоятельности. И пошла прямиком к Ирине Дмитриевне, записалась на приём. Она меня сразу посмотрела и говорит: «Значит, вы отсюда сейчас не выйдите. Вы сразу под капельницу». Я спрашиваю: «А что случилось?». Она сказала, что у меня всё воспалено, что она напишет план лечения. Она меня сильно ругала за то, что я не пришла к ней раньше: «Наверное, мы могли беременность вашу сохранить, если бы вы были у меня, а не в руках бесплатной медицины».

Я сильно переживала. Сон был у меня: рыбка ко мне приплыла, хвостиком повиляла. В моей голове это было как дочь пришла попрощаться. Мне казалось, это конец, жизнь кончена. Муж расстроился, испугался за меня. Он настаивал, чтобы больше никаких беременностей.

Окружающие меня жалели. Всё было болезненно. Моя подруга в это время как раз родила девочку. Она подросла. Подруга пришла просить меня быть крёстной матерью. Сейчас приди ко мне — я с радостью. А тогда я обиделась, я не хотела взамен, я хотела своего ребёнка. Родители девочки были в недоумении — «Мы же как лучше хотели». На каких-нибудь вечеринках произносили тосты за то, чтобы у нас с мужем «всё ещё было». Я — в слёзы. Может, ничего и не будет, а они со своими тостами. Тяжёлое было время.

Работа, друзья меня поддерживали. Я отвлеклась. Внутри было ощущение, что я всё-таки это сделаю. Главной задачей было переломить мужа, чтобы он разрешил.

Олеся зовёт сына. Он рассказывает, в каком классе учится и чем интересуется. Олеся добавляет: «Он — тиктокер». А потом спрашивает
у меня, на кого похож сын. «Кажется, это ваши глаза». Олеся соглашается: «Он в меня, он беленький, он светленький».