«Сердцебиения
не было видно»

Люся Ковальчук, 33 года, Томск

десятого февраля этого года, в день, когда молодой человек сделал мне предложение. Это была незапланированная беременность, но желанная. Страх перекрыло счастье. Я сделала ряд анализов, готовила организм, пила витамины, правильно питалась. Всё было в норме, за исключением железа, мне ставили капельницы.

Период осознания, что я беременна, был коротким. На седьмой неделе
у меня начались кровянистые выделения. Мне прописали лекарства, которые принимают при угрозе выкидыша. Гинеколог сразу же позвала на УЗИ — эмбрион соответствовал размерам, но сердцебиения не было видно. Она направила меня к узисту с более сильным аппаратом.

Я сильно расстроилась, плакала в машине. Мой молодой человек работает вахтами, он мог быть рядом только по телефону. Я осталась в этот период одна. На следующий день кровянистые выделения усилились, несмотря на то, что я принимала лекарства. Гинеколог посоветовала мне срочно обратиться в роддом по скорой. Там началось самое травматичное.

Я приехала после обеда в субботу в роддом имени Семашко. Долго сидела, меня приняли и отправили на УЗИ. Женщина старше меня на лет 20 была грубой, я дала себя обследовать, ждала, что будет какой-то комментарий. Она молчала, что бы я ни спросила — ответ: «Там всё написано». В бумаге я ничего не поняла, прочитала только, что отсутствует сердцебиение. Накануне в интернете я начиталась, что оно может появиться позже, я не думала, что это точка.

С бумажкой от узиста я вернулась к женщине на ресепшн, она смотрит: «Надо госпитализироваться». У всех в голове есть фраза «Лечь на сохранение». И у меня в голове она была, я с собой вещи привезла. Думала, окажут помощь. Перелом произошёл, когда эта женщина крикнула другой женщине из медперсонала: «С замершей — куда?». В этот момент у меня всё обрушилось, я знала, что такое замершая беременность. Но я не знала, что это мой диагноз, думала, это должно быть проговорено. Я была в шоке, расплакалась. Это прозвучало как приговор. Неприятно было слышать его таким образом.

Жёстче было дальше, когда заселили, меня должен был осмотреть внутривагинально дежурный врач. Молодая девушка осмотрела, ни слова не говоря, что-то пишет. Потом оборачивается: «Могу таблетки вам выдать, сейчас будете?». Имелись в виду таблетки медикаментозного абортирования. Я разрыдалась. Было ощущение, что я обратилась за помощью, а мне в первые полчаса предлагают аборт.
Я отказалась, легла в палату. Это были страшные вечер, ночь. Не могла успокоиться. В палате лежали разные женщины: одна на шестом месяце, отчётливо виден живот, она разговаривает со своим сыном. Мне было больно это видеть, я мечтала, чтобы её выписали.

Когда надо было об этом рассказать молодому человеку, смешалось много чувств, превалирующим было чувство вины, оно возникает само: «Какая ты женщина, если не смогла?». Я просила прощения, он меня останавливал, говорил, что я ни при чём. Поддерживала и гинеколог, который меня направила в Семашко, показала, что я могу к ней обратиться за психологической помощью.

После выходных вышла лечащий врач, отправила на УЗИ, которое показало рост плода, но отсутствие сердцебиения. Она предложила мне две тактики — выжидание или медикаментозный аборт. Я согласилась ждать, жила в ожидании неделю, выстраивала монолог с собой,
с плодом. Пост фактум я понимаю, что тактика выжидания была бесполезной, в этот же день у меня начались сильные боли в животе, усилилось кровотечение. В какой-то момент всё стало очевидно.

УЗИ мне назначили на пятницу, но я попросила раньше, чтобы
не оставаться на выходные. Узист-мужчина был нежен, участлив, задавал вопросы. Он спросил: «Погодите, я не помню, а у нас
с вами было плодное яйцо?». Я говорю: «Конечно, было». Он поворачивает экран: «Сейчас ничего нет, вообще ничего». Плод сам вышел, без вмешательства. Я заплакала. Врач был в этот момент со мной: «Я за вас всех так переживаю».

Мне не потребовалась чистка. Я четыре дня не ела, потихоньку заставляла себя пить. Когда я просыпалась, первой мыслью было —
«Я потеряла ребёнка». Несколько дней я была под контролем, кололи антибиотики. Я уплывала в дурацкие сериалы, чтобы следить за картинкой. Много читала, смотрела блоги, набралась информации и поняла, что я не виновата. Это природа. Заведующий сказал, что это статистическая погрешность, чтобы я ничего не делала, жила дальше. Меня выписали.

Ещё в больнице я решила поделиться своей историей, выставила пост
в «Вконтакте», получила много поддержки, но моим основным посылом было: «Знайте, что это бывает, не бойтесь, если с вами это произойдёт». Я написала на работе откровенно всем, много коллег написали, что их родные, близкие пережили такое. Выйдя из больницы, я закрыла больничный, взяла ещё пару дней, чтобы переварить дома. Потом поняла, что мне нужно в люди, на работу, чтобы что-то отвлекало. Почти каждый час мне звонил жених, подруги пытались отвлечь. Тебе говорят «Ты справишься, я тебя люблю» — это вывозит. Когда ты прекращаешь весь день плакать, начинаешь есть, думаешь «Надо бы в душ» — это важный период. Со мной психолог была всё это время в ватсапе.

Через две-три недели смертельно заболел мой любимый кот Фенек, внезапно оказалось, что у него порок сердца. Мне пришлось принимать решение об его усыплении. Вторая боль, такая сильная — я воспринимала его как друга. В голове было: «Я не справлюсь». Это меня отвлекло, помогло справиться в негативном смысле. Так я познакомилась со своими возможностями, пределами.

В больнице я понимала, что больше в эту реку не войду. После этого появилась воинственность, я была уверена, что выйду, выдержу несколько месяцев и сразу начнём: «Я покажу тебе, организм, на что способна». Такие крайности. Мне интересно чувство, когда ты готовишься стать матерью, наблюдаешь за изменениями организма. Господи, какая у меня была грудь! Сейчас я в подвешенном состоянии, сдаю анализы, пью витамины для подготовки к беременности, выжидаю эмоциональный подъём. Не знаю, когда буду готова. Сейчас мы разговариваем, и я понимаю, что у меня подкатывает. Наверное, ещё не переболело.

Я забеременела

«Сейчас ничего нет, вообще ничего»